вроде как прода

[hakuouki]

Название: Привкус победы
Автор: consigliori
Бета: word-cама
Пейринг/Персонажи: Хидзиката/Окита
Рейтинг: R
Дисклаймер: не мое и ладно




Прошло достаточно времени, чтобы Хидзиката понял, так просто ему Окиту не завоевать. Это раздражало, но вместе с тем и воодушевляло. Как воодушевляют неприступные крепости алчущих славной виктории воинов.
“Ну эту крепость мы еще возьмем…пусть и измором”, вице-командир Шинсенгуми улыбался своим мыслям.
И как так вышло, что рыжая сволочь с глазами кицунэ стала его личным вызовом? Навязчивой идеей, преследующей неотступно днями и…да, преимущественно, ночами. Хоть Хидзиката и забывался порой с лучшими гейшами Эдо, в снах его преследовал изумруд глаз Окиты.
Было бы наивно полагать, что Тошидзо не предпринимал попыток соблазнения объекта своей давней влюбленности. Их было много, но, ни одна из них не увенчалась успехом. Все они разбивались о холодную улыбку Окиты и отстраненное выражение глаз. Безразличное, пустое выражение, которое резало Хидзикату без ножа. “Ему совсем все равно. Нет сомнений, что я ему безразличен. И всегда был. А тогда на горячих источниках…Он просто дал осознать свое превосходство”. Хидзиката с силой сжал подлокотники кресла. На его лбу залегла мрачная складка. Он вспоминал…

С тех пор, как Хидзиката неожиданно для самого себя открыл свои чувства, Окита стал еще больше его сторониться. Вроде бы и разговаривают, едят или тренируются вместе, но нет ощущения близости. Такое чувство, что находишься с камнем. Бесчувственным и холодным валуном. И только когда на горизонте появлялся Кондо, Окита оживал. Превращался в себя прежнего, жизнерадостного и игривого. Может быть, поэтому Тошидзо сдерживал себя из последних сил, натянуто улыбаясь сэнсею. Который давно уже ничего для него не значил, да и как учитель не представлял уже никакой ценности. Как боец, он уступал Хидзикате. Когда они проводили тренировочные бои, Тошидзо устраивал целые представления для одного единственного зрителя. Он играл с Кондо, намеренно подставляясь и “открываясь”, уходя в самый последний момент, нарочито затягивая поединки, ну точь-в-точь как кот, загоняющий мышь в тупик. И когда в очередной раз острие тренировочного меча было нацелено в грудь Кондо-сенсэя, Тошидзо с улыбкой превосходства смотрел в глаза цвета весенней листвы. “Я лучше него! Разве ты не видишь?!”- хотелось крикнуть Хидзикате чертовому кицунэ, похитившему его сны. Но презрительное выражение темно-зеленых говорило само за себя. В очередной раз…а на губах Хидзикаты играла горькая улыбка. Он так и не прочувствовал вкус своих побед.

Чем чаще Окита показывал ему свое равнодушие, тем больше Хидзикате хотелось задеть Кондо. С виду странная взаимосвязь, а на деле банальная ревность. Причем, быть лучше соперника Хидзикате хотелось по всем параметрам. Доказав свое первенство в искусстве поединка, Тошидзо с энтузиазмом, граничащим с безумием, взялся за политику. Если Соджи так влюблен в идеалы, взлелеянные сэнсеем, тем хуже для сэнсея. Кондо, конечно, может и хороший лидер, но вот руководитель из него никакой. Это Хидзиката понял давно. Ну что ж, остается взять дело в свои руки…
Таким образом, идеалы, исповедуемые Кондо-сенсэем и Окитой, Хидзиката претворил в жизнь. Он организовал их движение, был стратегом всех осуществляющихся операций, оставляя Кондо тактику, или же вообще делая его лишь идейным вдохновителем затеваемых предприятий.
“Тоши-кун, ты ведь сам знаешь, как лучше…”, эти слова Кондо, сказанные со слабой улыбки, были лучшей музыкой для слуха Хидзикаты, вице-командира Шинсенгуми, на деле же их настоящего руководителя. Только Окита не оценил его действий. Вовремя очередной “зачистки”, убивая последнего мятежника, Окита произнес на грани слышимости.
- Почему ты поступаешь так с Кондо-сенсэем?
- Почему ты поступаешь так со мной? - Хидзиката тяжело вздохнул. Он нащупал свой пульс. Даа, схватка была жаркой. Стук сердца гулко отдается в груди. Чересчур частый. Плохо. А тут еще и Соджи…Хидзиката пытается мысленно считать. Он знает за собой одну неприятную особенность. И не хочет, чтобы о ней узнал Окита, его невозможный в своей неприступности, а оттого еще более желанный, кицунэ.
- А что я могу сделать?
В помещении, не считая трупов, остались лишь они. Вернее, они были там вдвоем с самого начала. Два лучших бойца Шинсенгуми. Лунный свет освещает хаори Окиты, кровавое и изорвавшееся в нескольких местах, его меч, казавшийся черным от пролитой крови и его лицо. Бледное лицо прекрасного демона с горящими глазами.
Хидзикате почти физически больно от воздействия этой нестерпимой порочной красоты. Красоты убийцы. “И когда мы стали чудовищами, получающими наслаждение от убийства?!” – ему хочется прокричать это вслух. Но вместо этого он слизывает капельки чужой крови с губ. Он отчаянно хочет Окиту. И нет больше сил и времени, чтобы терпеть. Настало время действовать. В Хидзикате просыпается зверь.
Слишком поздно, Соджи…Ему не хотелось, чтобы все произошло так, но желания зверя на миг совпали с его собственными.
- Прости, - шепчет Хидзиката и делаешь шаг в сторону Окиты.
Соджи, казалось, не слышит его. Он смотрит на него, но не видит. Впрочем, как и всегда. Хидзиката жестко усмехается. “Я заставлю тебя прочувствовать всю мою боль и отчаяние!”. Преодолевая расстояние в один прыжок, молниеносно, Хидзиката действует как в бою. Во-первых, лишить средств для сопротивления. Катана натыкается на катану. Бой начался. Ему кажется, или в глазах Соджи светится интерес. Хотя времени на подобные лирические наблюдения уже нет. Все-таки, Окита чертовски быстр. Ну да как же, природный талант. Но и вице-командир Волков Мибу не лыком шит. Для постороннего наблюдателя странный полуночный бой кажется пляской теней, одни смазанные движения которого приводят в трепетный ужас. Однако у всего есть конец.
Когда Окита ведется на хитроумный ложный выпад и открывается, то оказывается в ловушке. Хидзиката отбрасывает в сторону катану Окиты и прижимает его самого к стенке. Соджи не сопротивляется. Быть может, устал? Тошидзо отчаянно не хочет думать, что объяснение подобной кротости таится в безразличии. Не в силах терпеть покорное молчание, Хидзиката с силой целует тонкие бледные губы. Отчаянно, до крови. Он углубляет поцелуй, смотря в темно-зеленые глаза, всегда манившие и гипнотизировавшие его. И меньше всего ему хочется думать, что они выражают. Какая разница, если он, наконец, получит свое. Окита не сопротивляется, только уголок рта кривится в едкой ухмылке. Тошидзо она всегда могла довести до нервного тика, но в то же время он был тайно влюблен в нее. Раздираемый противоречивыми чувствами, Хидзиката впивается в хрупкую беззащитную шею. Ему хочется больше. И вот уже он нетерпеливо сдирает одежду с Соджи, дыхание которого заметно участилось. Хидзиката довольно щурится. Нет, ему совсем не все равно, иначе бы он не позволил бы это с собой сделать, не позволил бы себе этих стонов и всхлипов. Хидзиката входит в него разом, не сдерживаясь и не жалея. Уж слишком долго он этого ждал. Окита уже стонет в голос, нещадно царапая спину.
- Ты ведь тоже этого хочешь, да? Скажи мне…
На что Окита, прикрыв глаза, шепчет.
- Мое тело желает разрядки. Так что, двигайся уже.
И Хидзиката подчиняется.
- Выкрутился, мерзавец, - он улыбается, но ему не смешно. Совсем не смешно.
И когда они вместе доходят до предела, стараясь причинить друг другу как можно больше боли, Хидзиката наконец понимает, что у некоторых побед горьковатый привкус.