Единственный среди нас абсолютно трезвый и адекватный, он производил потрясающее впечатление полного психа
Автор: я
Жанр: сложносочиненный кроссовер; джен
Персонажи: пролог - ОМП, Хиджиката Тошизо, Окита Содзиро.
основная часть - Юкимура Кодо, Юкимура Чизуру, ОМП
Рейтинг: G
Синопсис: длинная история о человеке, которого считали лисом. Ну, а еще Синсэнгуми. И ПМК. И они.
Дисклэймер: НСК и ПМК принадлежат авторам. Все остальное - мой личный бред, никому не дам.
Предупреждение: иногда бывают непонятные слова!
Итак, некогда, в стране Альтернативный Нихон, жили-были Синсэнгуми.
Помимо них в этой стране много кто жил: например, ято-но ками, бакэ-нэко, неодбитые саюнцы, они, анимешники...
Ну, и Бакэ-Хиджиката.
Бакэ-Хиджиката появился недавно - то есть, сравнительно недавно.
Он притащил с собой странно кривляющегося Окиту, сеновал, с которого круглые сутки доносились непристойные звуки, вечно пьяного Кондо и рыжего мальчишку, который только и делал, что путался у всех под ногами и отвратно кричал.
Первым новенького заметил Ямадзаки: так уж вышло, что он всегда первым замечал незваных гостей; но так как самого Ямадзаки замечали уж больно редко, а Хидзиката - единственный, кто видел и слышал ниндзя 300го уровня - был, как назло, в отъезде, он никому не смог рассказать о своей находке.
Вторым незнакомого бугая заметил Сайто; увы - так как Сайто бывал трезв чуть чаще, чем никогда, он предпочел не поверить своим глазам, ушам и прочим органам чувств.
Третьим его увидел господин Лис.
Господин Лис сидел на энгаве и смотрел на осеннее белое солнце золотыми глазами.
Господин Лис умел смотреть на солнце прямо - каждый может научиться, если захочет - и особенно любил смотреть на него осенью. Почему-то ему казалось, что осенью солнце не так режет глаза, зато куда ярче и теплее светит.
Рядом с Лисом, невидимый для окружающих, сидел Окита Содзиро, кутавшийся в форменное хаори и глядящий на соседа с нескрываемой яростью.
- Окита-доно, хватит смотреть на меня такими глазами! Право, Вы подвергаете меня опасности заживо вскипеть! А что подумают Ваши друзья, если Вы - а надо заметить, был господин Лис в облике Окиты - вдруг вот так вот возьмете, вскипите и поседеете? А я Вам скажу, что. Они не подумают, что это коварный лис украл ваше лицо, о нет! Они решат, что Вы под покровом ночи потырили у Саннан-сана пузыречек с настоечкой...
Окита скривился - достал его уже проклятый тяньху своими шуточками! - и вместо ответа указал на потемневшее от непогоды строение во дворе:
- Слушай, Лис! Вот мне кажется, или и впрямь вчера здесь этого не стояло?
- Ммм... - тяньху неохотно оторвался от созерцания солнца и скосил глаза - Да вроде бы и не кажется... По крайней мере, я не припомню - но я ведь такой невнимательный! Лучше скажите мне, Окита-доно, кто тот мрачный гориллоподобный тип рядом с этой странной постройкой? А то я его не знаю, но Вы-то должны знать!
Окита прикрыл глаза.
Как ни тяготила его недобровольная обязанность - посвящать вражеского разведчика в нюансы повседневной жизни Синсэн - он понимал: лучше сказать самому, напрямую - чем говорить то же самое в плену иллюзий, когда у него не будет даже возможности умолчать или приврать. Тяньху умел добывать информацию. Тяньху умел не дать уйти добровольно, украсть самую мысль о честном самоубийстве...
Окита ненавидел тяньху.
И в то же время китайские снадобья в пестрых стеклянных флакончиках давали ему дышать и прогоняли из легких боль, ночные разговоры прогоняли бессоницу, а посиделки на солнышке дарили тепло и уют...
Наверное, они бы хорошо дружили - Окита и Лис - сложись все хоть чуточку иначе.
Так что Окита открыл глаза и посмотрел в указанную сторону.
- Если под гориллой - что это, кстати, такое? - ты подразумеваешь вон того неприятного типа с нечесаной гривой, то мне он знаком не больше,чем тебе.
Я его вообще первый раз вижу! - мечник подумал и резонно предположил - Может, он из ваших, а?
Господин Лис аж прищуренные глаза распахнул - ну чисто Ито-сенсей при виде покойника!
- Из_каких_таких_наших?! -переспросил он оскорбленно, потом кончиками когтей постучал себя по лбу - А, конечно... Ты ведь про компанию этого докторишки Кодо, верно? Тогда не знаю, я давно ему не докладывался... Может, и новенький какой. Вкуса у этого Кодо однозначно - чуть меньше нуля... лис зевнул, прикрываясь рукавом - А горилла, Содзи-кун, это такая гайдзинская обезьяна. Большая, черная и тупая, как три гайдзина.
- Тогда наш незваный гость точно похож на гориллу. И между прочим, если бы его заметил я...
- Знаю, знаю, сейчас-сейчас... - лицо "Окиты" из расслабленного стало настороженным, ладонь легла на рукоять катаны:
- Эй, ты, около... избушки! - нашел тяньху определение странной постройке - Ты кто такой? Солжешь - убью!
Мрачный тип обернулся, осклабился в подобии улыбки и представился:
- Я, положим, Хиджиката Тошизо, онифукучо. А вот ты-то кто, смелый наш?
- Они Фуку - чё? - и Лис-Окита вполне в рамках образа шатнулся и упал в объятья оригинального Окиты, потеряв сознание.
- Онифукучо, сказано! Эй, кто-нибудь там... помогите болезному, что ли?
Лис мгновенно прекратил ломаться и вскочил:
- Что вы, что вы, все не так суицидально, я в целом в порядке, они-фуку...фукучо. А откуда Вы такой интересный взялись?
- Что значит - откуда? Это Вы откуда взялись, молодой человек, что смеете хамить командующему?
- П-простите - командующему? - тут уж взыграло ретивое у лже-Окиты: право быть начальником его врагов принадлежало только одному человеку - А Кондо-сама Вам кто? Ананас с горы?
- Кондо - это Кондо. - терпеливо пояснил странный тип - Он - душа отряда, воплощение идеи... А командую вами, салагами - я! И еще ваши кумитё. Ты из какого отряда?
- Из первого. - ответил Лис.
- Значит, Окиты будешь! Замечательно, давно хотел с ним поговорить о том, что дисциплина у него в отряде ни к черту...
И приказав не двигаться с места, онифукучё-то ушел в неизвестном направлении, оставив обоих Окит стоять в растерянности.
У всякой истории, что не так уж и странно, есть свое начало, не так ли?
И начинать их - истории - стоит именно с него, верно?
Но ведь и заинтересовать-то людей чем-то надо! Вот хитрые авторы и додумались: сперва писать пролог - из самой гущи событий - а потом резко прыгать к печке и начинать танец уже от нее.
Это что-то вроде акробатического номера: сперва прикольные сальто, потом прыжок - и основная часть, помедленнее, зато и посложнее.
Вот эта-то основная часть вас сейчас и ждет: основная часть, господин Лис...
...и такой далекий - во времени и в пространстве - Восточный Китай.
Господин Янъань был странным человеком, и это признавали все; точнее было бы сказать, в глазах общества он не был человеком вовсе: каждый в стране Дон знал, что на самом-то деле господин начальник разведки - тяньху, белый небесный лис с девятью хвостами, что не первую уже тысмячу лет живет на белом свете и строит козни хорошим людям - чего сам господин Янъань не отрицал, но и не подверждал, отмахиваясь ото всех расспросов, с которыми особо усердствовали два его воспитанника, близнецы Тао и Мэй, остолопы пятнадцати лет от роду.
- Учитель, ну признайтесь, ну Вы ведь и впрямь видели рождение нашего государства, верно?
Господин Янъань кивал: конечно, видел. Ибо родилось их славное государство не далее, как двадцать лет тому назад.
Родилось в уме тринадцатилетнего мальчишки и двадцатилетнего полусумасшедшего актера - и вот ведь, живет, цветет, как вишня весной, жаль, вишня эта из тех, что не плодоносит...
Красив господин Янъань. Глаза - расплавленное золото, ртуть - длинные волосы, алебастра белее тонкая кожа.
Красив, как актер.
Да он и есть актер - что ни говори, как ни лги себе и другим, как ни прячься под богатыми одеждами, за ширмой шелкового веера - выдаст походка, манера речи, взгляд и жест.
Потому и не любит господин Янъань, всесильный начальник разведки, бывать при дворе. Потому и ходит в разведку - сам.
И общается он именно поэтому только с генералом - тем самым давним мальчишкой - да своими воспитанниками, бестолковыми близнецами Тао и Мэем, предоставляя всем остальным вволю бояться и сплетничать.
Силен господин Янъань. Мало кто сможет противостоять ему - не оттого, чтобы был он великим воином, а оттого, что подвластна ему сила иллюзий.
Ибо тот, кто постиг что мир - иллюзия - обретает над этой иллюзией власть. И может изменять мир по своему желанию - или хотя бы более слабые сознания.
Только радости ему мало от этой силы - ни похвастатьсяв честном поединке, ни показать кому: подлая, коварная, лисья сила у господина Янъань.
Только на то и годна, чтоб врага обманывать, выведывать его тайны и секреты, красться незамеченным, уходить неузнанным.
Но - и это радость: что может быть лучше служения своей стране и своему господину?
А уж если эта служба оценена по достоинству - то и вовсе не должно быть предела счастью.
Поэтому господин Янъань улыбается, выслушивая доклад Мэя о положении дел во враждебной державе:
- И, говоришь, Его Величество уступил порыву чувств, и -
- Именно так, наставник. Честно сказать, я и сам чуть с ног не свалился, когда убедился, что не бред! Уж больно оно ни в какие ворота! Просто с ума свернуться - он и с этим, вот!
Наставник устало прикрывает крашеные веки. Манера изъясняться старшего из близнецов, усвоенная мальчиком в первые пять лет жизни, в нищей деревеньке где-то на дальнем Юге, мало того, что была далека от литературно-правильной (запомните - правильнее и красивее всех говорят не дворяне и не князья - им-то как раз дозволено пренебречь абсолютной верностью; правильнее всех говорят актеры, которые должны заставить вас поверить в то, что они таки аристократия!), так и еще и заставляла дополнительно напрягаться в попытках понять, что именно хотел донести до его слуха лишне эмоциональный юноша.
Увы - воспитанный, мягкий и куда более четко изъясняющийся Тао, любимый ученик и свет в окошке, был далеко на территории врага. Приходилось терпеть то, что есть - как говорится, коли грима нет - и свекла за румяна сойдет.
"Главное не брать черничный сок заместо помады" - усмехнулся про себя актер и вернулся к делам насущным:
- Чтоб государь такой консервативной страны, как Нан - и пал с собственным телохранителем? Это уж и впрямь ни в какие ворота! - качает он головой - Ты точно уверен в правильности своих данных?
- Да, наставник. Я... - мальчишка мучительно краснеет - Я...
- Ты это видел собственными глазами - спокойно заканчивает за него господин Янъань без малейшего смущения - Что ж, зрелище не из приятных, но смущаться тут нечему. Это они пусть стыдятся, а ты просто выполнил свою работу, Мэй. - мягкая улыбка, ободряющее касание рукава.
Хорошие вести. Очень хорошие.
Они могут означать лишь одно: Нан падет. Падет в ближайшие месяцы, как пал его государь.
Надо лишь чуть-чуть подтолкнуть стоящее на краю государство...
- Мэй! Сегодня генералу доложишь ты. Скажи ему - я отправляюсь в Нан, потому что в данной ситуации необходимо мое личное вмешательство. Не позднее, чем через десять дней, считая с этим - пусть атакует столицу - выигрыш ему обеспечен. И отзови Тао, он будет нужнее здесь. - мужчина встает из-за стола, проходит мимо склонившегося в коротком поклоне ученика, направляется к двери... И вот уже нет ни длинных кос, ни богатых одежд, ни прекрасного лица - просто немолодой торговец покидает неприметный дом на неприметной улочке города Дзибэн и направляется к южной заставе...
Через десять дней Дон пал, Дзибэн лежал в руинах, а господин Янъань, страшный Лис Востока, стоял пред судом в Эю и, немного устало глядя на новую государыню и ее супруга - господина Тао, выслушивал свой приговор: обрезать волосы...запечатать силы...изнать навек в мир духов, откуда и пришел проклятый лис на земли Китая... Все это как сон, и странно наблюдать за процессией священников и даосов, что собрались изгонять лиса в его мир, и не верится, до смешного не верится в предательство таких дорогих его сердцу людей, в смерть его генерала, в собственную жизнь...
А огненный вихрь застилает от глаз мощеную темно-красным, словно кровавым, камнем площадь Эю, подхватывает, подымает над землей - и бросает оземь где-то в восточном пригороде Эдо.
Холодно. Холодно. Холодно, черт подери!
Холодно, оттого, что голодно. Голодно, оттого, что холодно.
Холодно и голодно - оттого, что нет денег.
Денег нет - оттого, что нет работы.
А работы нет оттого, что никому не нужен безродный бродяжка, неведомо откуда взявшийся, без знакомых, без друзей, без гроша за душой...
Много ли надо причин, чтоб прогнать человека?
Вовсе даже нет.
А если он выглядит подозрительно - то и вовсе причин иных и не надо.
А чтобы призвать свои силы - надо больше сил.
Надо меньше думать о голоде и больше - концентрироваться.
Надо...
Он и без власти над иллюзиями был бы хорош!
Но голод, и усталость, и застенки Эю сделали свое дело: сил у господина Янъань не оставалось почти вовсе.
Только на то, чтоб идти, на то, чтоб просить горсть риса да на то, чтоб эту горстку защищать ото всех, желающих на нее посягнуть.
Холодно.
И жарко.
Это - лихорадка. Простудная хворь, вызываемая мерзостным жуком, немного схожем с зеленой сколопендрой, который легко побеждается простейшими лекарствами, ибо специальной шляпы, мешающей их действию, не носит.
Вот только что радости от не-ношения жуком шляпы бедному актеру, если разум мутится так, что страшно разбирать ловко припрятанные в рукаве пузырьки: не ровен час, выпьешь заместо лекарства от простуды прижигание для раны - мучайся потом... Да и было ли оно там? Или было все-таки?
Актер сел на землю, снял высокий кожаный нарукавник и попытался вытащить из него припрятанные снадобья.
Ну хоть одно!
В глазах потемнело...
Юкимура Кодо, лекарь, с бесконечно доброй улыбкой склонился над принесенным в его дом безродным бродягой, мечущемся в горячке.
"Надо же... Настоящий тяньху! Какая, однако, удача, что я свернул в тот проулок..." - думал он, укрывая больного одеялом.
- Чизуру-тян! Когда наш гость очнется, дай ему горячего молока с медом, и позови меня. Мне непременно надо с ним побеседовать!
Приходить в себя после долгой болезни всегда не то, чтобы нелегко - как-то неуютно.
Особенно, если приходишь в себя в окружении ну очень добрых людей, до того добрых, что как-то не по себе.
Добрых людей было двое: господин Юкимура Кодо, врач из Эдо, и его дочь Чизуру - хорошенькая, тихая девочка неопределенных лет - почти перестарок с точки зрения китайца, в самом соку с точки зрения японца, как-то так.
Чизуру-сан была добра к больному: быть может, впрочем, оттого просто, что была от природы добросердечна, но сердце-то это грело вне зависимости от мотиваций - в конце концов, после пары лет одиночества и вынужденной изоляции доброе слово будет приятно не только кошке, но даже и в принципе неприручаемому хорьку.
Она была любопытна, как новорожденный котенок и столь же слепа и доверчива; весь мир казался ей едва ли не сказкой, всякий нищий - потенциальным принцем в изгнании, каждый человек - обязательно хорошим.
Зло ей было не то, чтобы неизвестно - она просто ни разу не встречалась с ним лицом к лицу.
И искренне заинтересовалась красивым, странным и загадочным больным. Пусть он и был всего-навсего нищим - он столько знал!
Было хорошо вечерами сидеть у его постели и слушать.
У больного была странная манера говорить - наверное, китайский акцент - и тихий голос, потому что болело горло, а от этого любая история превращалась немного в сказку.
- На крайнем востоке Китая - тихо рассказывал он - живут племена хин. Их женщины красивы, а мужчины - сильны. Говорят, отцом их первого предка был медведь....
- Где-то в центре Китая лежит провинция Хуй. Все знают, что она есть, ибо время от времени оттуда прибывают провинциалы, но никто не знает, где именно она расположена. Несколько царств давным-давно вели за нее войну, потому что один из правителей по молодости и глупости, а может, от великих амбиций, как знать, назначил туда наместника...
- Когда лисице исполняется тысяча лет и у нее вырастает девятый хвост, приходит благая Гуань Инь и забирает лисицу в свою свиту. И не надо рассказывать, что Гуань Инь придумал Будда: двести лет оставалось до его рождения, а ей уже молились в Китае...
- А у меня детей не было, зато было два ученика, два мальчика: Мэй и Тао. Тао был скромным и серьезным, прилежно учился и всегда говорил ровно и вежливо; Мэй же, напротив, был несдержан и невоспитан, не любил книги и не умел говорить нормально - то кричал, то шептал...
Он говорил - а она слушала.
Чизуру вовсе не была влюблена - она бы очень обиделась, скажи кто такое - просто ей было хорошо говорить с умным человеком.
Да и не так много людей было в ее жизни.
Тем более она удивилась, когда отец мягко объяснил ей, что теперь ей стоит начинать думать о пациенте как о будущем женихе.
- Постарайся, мое сердце, научиться относиться к этому несчастному, жалкому существу без обычного и естественного отвращения. Будет только разумно, а также весьма гуманно, если ты примешь его на свое ложе как супруга - говорил он - Ведь ты, свет очей моих, конечно будешь послушна воле отца, не так ли?
Выражение, появившееся на лице у девушке потом, почти через пять лет, Харада назовет "офигелая свинка Окиты".
- Я... я не испытываю отвращения к нашему гостю, отец, и ... и он мне вполне симпатичен - сказала она - И хотя мне странно слышать о браке, но я приму это как Вашу волю и буду только рада выйти замуж за столь достойного человека - поклонилась она. И, пожалуй, впервые в жизни в ее душе шевельнулось что-то схожее с отвращением.
- Хорошо, что вы уже подружились - улыбнулся отец - Что ж, алмаз мой, пойду-ка я побеседую с твоим женихом.
"Скрещивание они и тяньху может дать великолепные, неожиданные результаты. Плод будет обладать как нашей силой и выносливостью, так и врожденной магией кицунэ... Не мечта ли? И решится вопрос со свежей кровью, не будет нужды продолжать эксперименты с Эликсиром..." - так думал добрый доктор Кодо, заходя в комнату, где на кровати нежился господин Янъань - "Странно, конечно, что тяньху так долго продержала в постели обычная людская болезнь - впрочем, возможно, он ослаблен пребыванием вдали от Родины или от источника своей силы. А если - если плодовитого потомства тяньху с они дать не смогут, я по меньшей мере смогу изучить как следует такую редкую тварь, как китайская тысячелетняя лисица..."
- Господин Гость, я так вижу, Вам уже лучше?
- Да, благодарю Вас, значительно лучше Вашими стараниями, Кодо-сэнсей! - он боялся этого человека. И не просто боялся, а очень четко чувствовал фальшь во всем - от облика и до манеры. А тот, кто фальшив - заведомо небезопасен, не так ли?
- Что ж, если Вам лучше, господин Гость... кстати, как прикажете Вас звать?
- Кэрэн*. - откликнулся гость.
- Господин Кэрэн, давайте без обиняков поговорим, как мужчины взрослые и разумные. Вы, я вижу, человек положительный и славный, пусть и не в лучшем положении оказавшийся; а дочка у меня тоже хорошая девушка, но простовата и скромна чересчур, а оттого жениха ей не найти. Я Вас, можно сказать, в долю возьму, научу, чему умею...
- Нет. - полуприкрытые глаза еле заметно сверкнули. Не ожидал. Этого - не ожидал. Но и соглашаться намерен не был.
- Отчего же, простите великодушно? Ежели думаете, что не дело безродному нищему...
- Нет. Просто - он позволил себе чуть улыбнуться - Мне не нравятся женщины. Я, знаете ли, предпочитаю мужчин.
"Ну конечно! Лисы ведь обоеполы, и слишком часто даже по прошествии тысячи лет, приняв мужской облик, они остаются верны женским привычкам! Ах я разгильдяй, как же я мог забыть!"
- Что ж, жаль... Очень жаль, что Вы так неблагодарны, господин Кэрэн.
- Поверьте, я готов отблагодарить Вас любым доступным мне способом - поспешил оправдаться китаец - Но не этим же! И простите за откровенность - с Вами в постель я тоже не лягу. Пусть моя судьба и была недобра ко мне, но я не продажная женщина, и никогда ей не стану.
- Я и не смел предположить ничего подобного, господин Кэрэн! - улыбнулся доктор - Лишь надеялся найти в Вас ученика для себя и жениха для дочери-перестарка, уж простите старика... Стар, стар и глуп я стал! - он помолчал - Что же до благодарности... нельзя ли попросить Вас оказать мне одну услугу?
- Отчего же, охотно. Какого рода?
- Вполне, вполне пристойного и достойного, ничем Вас не унижающего. Не угодно ли Вам будет дать мне слово, что не откажете?
- Не люблю подобного рода просьбы, Юкимура-сэнсей. Что б Вы ни говорили, а достойными они бывают слишком редко. Давайте, все же, начистоту? - а старик-то актер не хуже меня - хмыкнул про себя Янъань, чувствуя себя удивительно знакомо - вот, вот оно, родимое, все знакомое - паутина лжи и интриг... Зачем прозвали лисом? Надо было пауком.
"И изгонять бы не стали. Нет в наших легендах нечисти такой - Паук....Просто казнили бы. Все - быстрее и легче"
- Начистоту? Что же, мне тоже думается, что ложь в наших с Вами отношениях неуместна, господин Кэрэн - на лысой голове проросли вдруг белые космы, изо лба выросли рога - весьма и весьма козлиного вида.
- Я - Юкимура из рода они Юкимура, древнейшего на Западе. Ты - можешь не отнекиваться - как бы ты не называл себя, а тяньху, тысячелетний лис. Я узнад тебя по глазам, цвету волос и голосу. Мне хотелось, чтоб ты стал мужем моей дочери и она дала бы мне потомство; но если ты столь сильно против - я не стану настаивать. Но ты должен поклясться своим девятым хвостом, что будешь служить они - иначе тебе не жить, лис, как бы ты ни был могущественен!
- Лис... Sou ka. - тихо произнес Кэрэн. Чертова сплетня трехтысячелетней давности преследовала его даже здесь, в ином мире и времени. Но сказать "я лишь бедный актер, одаренный своим богом" - подписать себе приговор - А ты умен, все-таки, сэнсей. Умней, чем казался мне раньше. Разглядел, значит, лисий хвост? Вот тем-то самым, увиденным, девятым, клянусь тебе: послужу по твоему слову роду они, как смогу и в чем прикажут.Не солгу, не изменю и не предам - иначе пусть отвалится этот хвост и стану я простым человеком. Доволен?
- Доволен. - кивнул врач. - И вот тебе первый приказ: отправляйся в Киото. Найди там человека по имени Сирануи Кё. Он отведет тебя к своему господину.
Будь при нем, покуда не получишь нового указания. Ясно?
- Да, господин - кивнул Лис.
Он улыбался. Он снова был в игре - и игра была ему знакома.
"Клянусь своим хвостом... клянусь своим хвостом!"
Весело...
___________________
* Кэрэн - вот такое вот японозвучащее китайское слово. Означает банально "гость".
Жанр: сложносочиненный кроссовер; джен
Персонажи: пролог - ОМП, Хиджиката Тошизо, Окита Содзиро.
основная часть - Юкимура Кодо, Юкимура Чизуру, ОМП
Рейтинг: G
Синопсис: длинная история о человеке, которого считали лисом. Ну, а еще Синсэнгуми. И ПМК. И они.
Дисклэймер: НСК и ПМК принадлежат авторам. Все остальное - мой личный бред, никому не дам.
Предупреждение: иногда бывают непонятные слова!
Пролог
В центре событий
В центре событий
Пролог
В центре событий
В центре событий
Итак, некогда, в стране Альтернативный Нихон, жили-были Синсэнгуми.
Помимо них в этой стране много кто жил: например, ято-но ками, бакэ-нэко, неодбитые саюнцы, они, анимешники...
Ну, и Бакэ-Хиджиката.
Бакэ-Хиджиката появился недавно - то есть, сравнительно недавно.
Он притащил с собой странно кривляющегося Окиту, сеновал, с которого круглые сутки доносились непристойные звуки, вечно пьяного Кондо и рыжего мальчишку, который только и делал, что путался у всех под ногами и отвратно кричал.
Первым новенького заметил Ямадзаки: так уж вышло, что он всегда первым замечал незваных гостей; но так как самого Ямадзаки замечали уж больно редко, а Хидзиката - единственный, кто видел и слышал ниндзя 300го уровня - был, как назло, в отъезде, он никому не смог рассказать о своей находке.
Вторым незнакомого бугая заметил Сайто; увы - так как Сайто бывал трезв чуть чаще, чем никогда, он предпочел не поверить своим глазам, ушам и прочим органам чувств.
Третьим его увидел господин Лис.
Господин Лис сидел на энгаве и смотрел на осеннее белое солнце золотыми глазами.
Господин Лис умел смотреть на солнце прямо - каждый может научиться, если захочет - и особенно любил смотреть на него осенью. Почему-то ему казалось, что осенью солнце не так режет глаза, зато куда ярче и теплее светит.
Рядом с Лисом, невидимый для окружающих, сидел Окита Содзиро, кутавшийся в форменное хаори и глядящий на соседа с нескрываемой яростью.
- Окита-доно, хватит смотреть на меня такими глазами! Право, Вы подвергаете меня опасности заживо вскипеть! А что подумают Ваши друзья, если Вы - а надо заметить, был господин Лис в облике Окиты - вдруг вот так вот возьмете, вскипите и поседеете? А я Вам скажу, что. Они не подумают, что это коварный лис украл ваше лицо, о нет! Они решат, что Вы под покровом ночи потырили у Саннан-сана пузыречек с настоечкой...
Окита скривился - достал его уже проклятый тяньху своими шуточками! - и вместо ответа указал на потемневшее от непогоды строение во дворе:
- Слушай, Лис! Вот мне кажется, или и впрямь вчера здесь этого не стояло?
- Ммм... - тяньху неохотно оторвался от созерцания солнца и скосил глаза - Да вроде бы и не кажется... По крайней мере, я не припомню - но я ведь такой невнимательный! Лучше скажите мне, Окита-доно, кто тот мрачный гориллоподобный тип рядом с этой странной постройкой? А то я его не знаю, но Вы-то должны знать!
Окита прикрыл глаза.
Как ни тяготила его недобровольная обязанность - посвящать вражеского разведчика в нюансы повседневной жизни Синсэн - он понимал: лучше сказать самому, напрямую - чем говорить то же самое в плену иллюзий, когда у него не будет даже возможности умолчать или приврать. Тяньху умел добывать информацию. Тяньху умел не дать уйти добровольно, украсть самую мысль о честном самоубийстве...
Окита ненавидел тяньху.
И в то же время китайские снадобья в пестрых стеклянных флакончиках давали ему дышать и прогоняли из легких боль, ночные разговоры прогоняли бессоницу, а посиделки на солнышке дарили тепло и уют...
Наверное, они бы хорошо дружили - Окита и Лис - сложись все хоть чуточку иначе.
Так что Окита открыл глаза и посмотрел в указанную сторону.
- Если под гориллой - что это, кстати, такое? - ты подразумеваешь вон того неприятного типа с нечесаной гривой, то мне он знаком не больше,чем тебе.
Я его вообще первый раз вижу! - мечник подумал и резонно предположил - Может, он из ваших, а?
Господин Лис аж прищуренные глаза распахнул - ну чисто Ито-сенсей при виде покойника!
- Из_каких_таких_наших?! -переспросил он оскорбленно, потом кончиками когтей постучал себя по лбу - А, конечно... Ты ведь про компанию этого докторишки Кодо, верно? Тогда не знаю, я давно ему не докладывался... Может, и новенький какой. Вкуса у этого Кодо однозначно - чуть меньше нуля... лис зевнул, прикрываясь рукавом - А горилла, Содзи-кун, это такая гайдзинская обезьяна. Большая, черная и тупая, как три гайдзина.
- Тогда наш незваный гость точно похож на гориллу. И между прочим, если бы его заметил я...
- Знаю, знаю, сейчас-сейчас... - лицо "Окиты" из расслабленного стало настороженным, ладонь легла на рукоять катаны:
- Эй, ты, около... избушки! - нашел тяньху определение странной постройке - Ты кто такой? Солжешь - убью!
Мрачный тип обернулся, осклабился в подобии улыбки и представился:
- Я, положим, Хиджиката Тошизо, онифукучо. А вот ты-то кто, смелый наш?
- Они Фуку - чё? - и Лис-Окита вполне в рамках образа шатнулся и упал в объятья оригинального Окиты, потеряв сознание.
- Онифукучо, сказано! Эй, кто-нибудь там... помогите болезному, что ли?
Лис мгновенно прекратил ломаться и вскочил:
- Что вы, что вы, все не так суицидально, я в целом в порядке, они-фуку...фукучо. А откуда Вы такой интересный взялись?
- Что значит - откуда? Это Вы откуда взялись, молодой человек, что смеете хамить командующему?
- П-простите - командующему? - тут уж взыграло ретивое у лже-Окиты: право быть начальником его врагов принадлежало только одному человеку - А Кондо-сама Вам кто? Ананас с горы?
- Кондо - это Кондо. - терпеливо пояснил странный тип - Он - душа отряда, воплощение идеи... А командую вами, салагами - я! И еще ваши кумитё. Ты из какого отряда?
- Из первого. - ответил Лис.
- Значит, Окиты будешь! Замечательно, давно хотел с ним поговорить о том, что дисциплина у него в отряде ни к черту...
И приказав не двигаться с места, онифукучё-то ушел в неизвестном направлении, оставив обоих Окит стоять в растерянности.
Глава 1
Начало: Лис Востока. О том, как тяжело китайским лисам в Японии эпохи бакумацу
Начало: Лис Востока. О том, как тяжело китайским лисам в Японии эпохи бакумацу
Глава 1
Начало: Лис Востока. О том, как тяжело китайским лисам в Японии эпохи бакумацу
Начало: Лис Востока. О том, как тяжело китайским лисам в Японии эпохи бакумацу
У всякой истории, что не так уж и странно, есть свое начало, не так ли?
И начинать их - истории - стоит именно с него, верно?
Но ведь и заинтересовать-то людей чем-то надо! Вот хитрые авторы и додумались: сперва писать пролог - из самой гущи событий - а потом резко прыгать к печке и начинать танец уже от нее.
Это что-то вроде акробатического номера: сперва прикольные сальто, потом прыжок - и основная часть, помедленнее, зато и посложнее.
Вот эта-то основная часть вас сейчас и ждет: основная часть, господин Лис...
...и такой далекий - во времени и в пространстве - Восточный Китай.
Господин Янъань был странным человеком, и это признавали все; точнее было бы сказать, в глазах общества он не был человеком вовсе: каждый в стране Дон знал, что на самом-то деле господин начальник разведки - тяньху, белый небесный лис с девятью хвостами, что не первую уже тысмячу лет живет на белом свете и строит козни хорошим людям - чего сам господин Янъань не отрицал, но и не подверждал, отмахиваясь ото всех расспросов, с которыми особо усердствовали два его воспитанника, близнецы Тао и Мэй, остолопы пятнадцати лет от роду.
- Учитель, ну признайтесь, ну Вы ведь и впрямь видели рождение нашего государства, верно?
Господин Янъань кивал: конечно, видел. Ибо родилось их славное государство не далее, как двадцать лет тому назад.
Родилось в уме тринадцатилетнего мальчишки и двадцатилетнего полусумасшедшего актера - и вот ведь, живет, цветет, как вишня весной, жаль, вишня эта из тех, что не плодоносит...
Красив господин Янъань. Глаза - расплавленное золото, ртуть - длинные волосы, алебастра белее тонкая кожа.
Красив, как актер.
Да он и есть актер - что ни говори, как ни лги себе и другим, как ни прячься под богатыми одеждами, за ширмой шелкового веера - выдаст походка, манера речи, взгляд и жест.
Потому и не любит господин Янъань, всесильный начальник разведки, бывать при дворе. Потому и ходит в разведку - сам.
И общается он именно поэтому только с генералом - тем самым давним мальчишкой - да своими воспитанниками, бестолковыми близнецами Тао и Мэем, предоставляя всем остальным вволю бояться и сплетничать.
Силен господин Янъань. Мало кто сможет противостоять ему - не оттого, чтобы был он великим воином, а оттого, что подвластна ему сила иллюзий.
Ибо тот, кто постиг что мир - иллюзия - обретает над этой иллюзией власть. И может изменять мир по своему желанию - или хотя бы более слабые сознания.
Только радости ему мало от этой силы - ни похвастатьсяв честном поединке, ни показать кому: подлая, коварная, лисья сила у господина Янъань.
Только на то и годна, чтоб врага обманывать, выведывать его тайны и секреты, красться незамеченным, уходить неузнанным.
Но - и это радость: что может быть лучше служения своей стране и своему господину?
А уж если эта служба оценена по достоинству - то и вовсе не должно быть предела счастью.
Поэтому господин Янъань улыбается, выслушивая доклад Мэя о положении дел во враждебной державе:
- И, говоришь, Его Величество уступил порыву чувств, и -
- Именно так, наставник. Честно сказать, я и сам чуть с ног не свалился, когда убедился, что не бред! Уж больно оно ни в какие ворота! Просто с ума свернуться - он и с этим, вот!
Наставник устало прикрывает крашеные веки. Манера изъясняться старшего из близнецов, усвоенная мальчиком в первые пять лет жизни, в нищей деревеньке где-то на дальнем Юге, мало того, что была далека от литературно-правильной (запомните - правильнее и красивее всех говорят не дворяне и не князья - им-то как раз дозволено пренебречь абсолютной верностью; правильнее всех говорят актеры, которые должны заставить вас поверить в то, что они таки аристократия!), так и еще и заставляла дополнительно напрягаться в попытках понять, что именно хотел донести до его слуха лишне эмоциональный юноша.
Увы - воспитанный, мягкий и куда более четко изъясняющийся Тао, любимый ученик и свет в окошке, был далеко на территории врага. Приходилось терпеть то, что есть - как говорится, коли грима нет - и свекла за румяна сойдет.
"Главное не брать черничный сок заместо помады" - усмехнулся про себя актер и вернулся к делам насущным:
- Чтоб государь такой консервативной страны, как Нан - и пал с собственным телохранителем? Это уж и впрямь ни в какие ворота! - качает он головой - Ты точно уверен в правильности своих данных?
- Да, наставник. Я... - мальчишка мучительно краснеет - Я...
- Ты это видел собственными глазами - спокойно заканчивает за него господин Янъань без малейшего смущения - Что ж, зрелище не из приятных, но смущаться тут нечему. Это они пусть стыдятся, а ты просто выполнил свою работу, Мэй. - мягкая улыбка, ободряющее касание рукава.
Хорошие вести. Очень хорошие.
Они могут означать лишь одно: Нан падет. Падет в ближайшие месяцы, как пал его государь.
Надо лишь чуть-чуть подтолкнуть стоящее на краю государство...
- Мэй! Сегодня генералу доложишь ты. Скажи ему - я отправляюсь в Нан, потому что в данной ситуации необходимо мое личное вмешательство. Не позднее, чем через десять дней, считая с этим - пусть атакует столицу - выигрыш ему обеспечен. И отзови Тао, он будет нужнее здесь. - мужчина встает из-за стола, проходит мимо склонившегося в коротком поклоне ученика, направляется к двери... И вот уже нет ни длинных кос, ни богатых одежд, ни прекрасного лица - просто немолодой торговец покидает неприметный дом на неприметной улочке города Дзибэн и направляется к южной заставе...
Через десять дней Дон пал, Дзибэн лежал в руинах, а господин Янъань, страшный Лис Востока, стоял пред судом в Эю и, немного устало глядя на новую государыню и ее супруга - господина Тао, выслушивал свой приговор: обрезать волосы...запечатать силы...изнать навек в мир духов, откуда и пришел проклятый лис на земли Китая... Все это как сон, и странно наблюдать за процессией священников и даосов, что собрались изгонять лиса в его мир, и не верится, до смешного не верится в предательство таких дорогих его сердцу людей, в смерть его генерала, в собственную жизнь...
А огненный вихрь застилает от глаз мощеную темно-красным, словно кровавым, камнем площадь Эю, подхватывает, подымает над землей - и бросает оземь где-то в восточном пригороде Эдо.
Холодно. Холодно. Холодно, черт подери!
Холодно, оттого, что голодно. Голодно, оттого, что холодно.
Холодно и голодно - оттого, что нет денег.
Денег нет - оттого, что нет работы.
А работы нет оттого, что никому не нужен безродный бродяжка, неведомо откуда взявшийся, без знакомых, без друзей, без гроша за душой...
Много ли надо причин, чтоб прогнать человека?
Вовсе даже нет.
А если он выглядит подозрительно - то и вовсе причин иных и не надо.
А чтобы призвать свои силы - надо больше сил.
Надо меньше думать о голоде и больше - концентрироваться.
Надо...
Он и без власти над иллюзиями был бы хорош!
Но голод, и усталость, и застенки Эю сделали свое дело: сил у господина Янъань не оставалось почти вовсе.
Только на то, чтоб идти, на то, чтоб просить горсть риса да на то, чтоб эту горстку защищать ото всех, желающих на нее посягнуть.
Холодно.
И жарко.
Это - лихорадка. Простудная хворь, вызываемая мерзостным жуком, немного схожем с зеленой сколопендрой, который легко побеждается простейшими лекарствами, ибо специальной шляпы, мешающей их действию, не носит.
Вот только что радости от не-ношения жуком шляпы бедному актеру, если разум мутится так, что страшно разбирать ловко припрятанные в рукаве пузырьки: не ровен час, выпьешь заместо лекарства от простуды прижигание для раны - мучайся потом... Да и было ли оно там? Или было все-таки?
Актер сел на землю, снял высокий кожаный нарукавник и попытался вытащить из него припрятанные снадобья.
Ну хоть одно!
В глазах потемнело...
Юкимура Кодо, лекарь, с бесконечно доброй улыбкой склонился над принесенным в его дом безродным бродягой, мечущемся в горячке.
"Надо же... Настоящий тяньху! Какая, однако, удача, что я свернул в тот проулок..." - думал он, укрывая больного одеялом.
- Чизуру-тян! Когда наш гость очнется, дай ему горячего молока с медом, и позови меня. Мне непременно надо с ним побеседовать!
Глава 2
Добрый доктор. О том, что добро не остается ни безнаказанным, ни неоплаченным
Добрый доктор. О том, что добро не остается ни безнаказанным, ни неоплаченным
Глава 2
Добрый доктор. О том, что добро не остается ни безнаказанным, ни неоплаченным
Добрый доктор. О том, что добро не остается ни безнаказанным, ни неоплаченным
Приходить в себя после долгой болезни всегда не то, чтобы нелегко - как-то неуютно.
Особенно, если приходишь в себя в окружении ну очень добрых людей, до того добрых, что как-то не по себе.
Добрых людей было двое: господин Юкимура Кодо, врач из Эдо, и его дочь Чизуру - хорошенькая, тихая девочка неопределенных лет - почти перестарок с точки зрения китайца, в самом соку с точки зрения японца, как-то так.
Чизуру-сан была добра к больному: быть может, впрочем, оттого просто, что была от природы добросердечна, но сердце-то это грело вне зависимости от мотиваций - в конце концов, после пары лет одиночества и вынужденной изоляции доброе слово будет приятно не только кошке, но даже и в принципе неприручаемому хорьку.
Она была любопытна, как новорожденный котенок и столь же слепа и доверчива; весь мир казался ей едва ли не сказкой, всякий нищий - потенциальным принцем в изгнании, каждый человек - обязательно хорошим.
Зло ей было не то, чтобы неизвестно - она просто ни разу не встречалась с ним лицом к лицу.
И искренне заинтересовалась красивым, странным и загадочным больным. Пусть он и был всего-навсего нищим - он столько знал!
Было хорошо вечерами сидеть у его постели и слушать.
У больного была странная манера говорить - наверное, китайский акцент - и тихий голос, потому что болело горло, а от этого любая история превращалась немного в сказку.
- На крайнем востоке Китая - тихо рассказывал он - живут племена хин. Их женщины красивы, а мужчины - сильны. Говорят, отцом их первого предка был медведь....
- Где-то в центре Китая лежит провинция Хуй. Все знают, что она есть, ибо время от времени оттуда прибывают провинциалы, но никто не знает, где именно она расположена. Несколько царств давным-давно вели за нее войну, потому что один из правителей по молодости и глупости, а может, от великих амбиций, как знать, назначил туда наместника...
- Когда лисице исполняется тысяча лет и у нее вырастает девятый хвост, приходит благая Гуань Инь и забирает лисицу в свою свиту. И не надо рассказывать, что Гуань Инь придумал Будда: двести лет оставалось до его рождения, а ей уже молились в Китае...
- А у меня детей не было, зато было два ученика, два мальчика: Мэй и Тао. Тао был скромным и серьезным, прилежно учился и всегда говорил ровно и вежливо; Мэй же, напротив, был несдержан и невоспитан, не любил книги и не умел говорить нормально - то кричал, то шептал...
Он говорил - а она слушала.
Чизуру вовсе не была влюблена - она бы очень обиделась, скажи кто такое - просто ей было хорошо говорить с умным человеком.
Да и не так много людей было в ее жизни.
Тем более она удивилась, когда отец мягко объяснил ей, что теперь ей стоит начинать думать о пациенте как о будущем женихе.
- Постарайся, мое сердце, научиться относиться к этому несчастному, жалкому существу без обычного и естественного отвращения. Будет только разумно, а также весьма гуманно, если ты примешь его на свое ложе как супруга - говорил он - Ведь ты, свет очей моих, конечно будешь послушна воле отца, не так ли?
Выражение, появившееся на лице у девушке потом, почти через пять лет, Харада назовет "офигелая свинка Окиты".
- Я... я не испытываю отвращения к нашему гостю, отец, и ... и он мне вполне симпатичен - сказала она - И хотя мне странно слышать о браке, но я приму это как Вашу волю и буду только рада выйти замуж за столь достойного человека - поклонилась она. И, пожалуй, впервые в жизни в ее душе шевельнулось что-то схожее с отвращением.
- Хорошо, что вы уже подружились - улыбнулся отец - Что ж, алмаз мой, пойду-ка я побеседую с твоим женихом.
"Скрещивание они и тяньху может дать великолепные, неожиданные результаты. Плод будет обладать как нашей силой и выносливостью, так и врожденной магией кицунэ... Не мечта ли? И решится вопрос со свежей кровью, не будет нужды продолжать эксперименты с Эликсиром..." - так думал добрый доктор Кодо, заходя в комнату, где на кровати нежился господин Янъань - "Странно, конечно, что тяньху так долго продержала в постели обычная людская болезнь - впрочем, возможно, он ослаблен пребыванием вдали от Родины или от источника своей силы. А если - если плодовитого потомства тяньху с они дать не смогут, я по меньшей мере смогу изучить как следует такую редкую тварь, как китайская тысячелетняя лисица..."
- Господин Гость, я так вижу, Вам уже лучше?
- Да, благодарю Вас, значительно лучше Вашими стараниями, Кодо-сэнсей! - он боялся этого человека. И не просто боялся, а очень четко чувствовал фальшь во всем - от облика и до манеры. А тот, кто фальшив - заведомо небезопасен, не так ли?
- Что ж, если Вам лучше, господин Гость... кстати, как прикажете Вас звать?
- Кэрэн*. - откликнулся гость.
- Господин Кэрэн, давайте без обиняков поговорим, как мужчины взрослые и разумные. Вы, я вижу, человек положительный и славный, пусть и не в лучшем положении оказавшийся; а дочка у меня тоже хорошая девушка, но простовата и скромна чересчур, а оттого жениха ей не найти. Я Вас, можно сказать, в долю возьму, научу, чему умею...
- Нет. - полуприкрытые глаза еле заметно сверкнули. Не ожидал. Этого - не ожидал. Но и соглашаться намерен не был.
- Отчего же, простите великодушно? Ежели думаете, что не дело безродному нищему...
- Нет. Просто - он позволил себе чуть улыбнуться - Мне не нравятся женщины. Я, знаете ли, предпочитаю мужчин.
"Ну конечно! Лисы ведь обоеполы, и слишком часто даже по прошествии тысячи лет, приняв мужской облик, они остаются верны женским привычкам! Ах я разгильдяй, как же я мог забыть!"
- Что ж, жаль... Очень жаль, что Вы так неблагодарны, господин Кэрэн.
- Поверьте, я готов отблагодарить Вас любым доступным мне способом - поспешил оправдаться китаец - Но не этим же! И простите за откровенность - с Вами в постель я тоже не лягу. Пусть моя судьба и была недобра ко мне, но я не продажная женщина, и никогда ей не стану.
- Я и не смел предположить ничего подобного, господин Кэрэн! - улыбнулся доктор - Лишь надеялся найти в Вас ученика для себя и жениха для дочери-перестарка, уж простите старика... Стар, стар и глуп я стал! - он помолчал - Что же до благодарности... нельзя ли попросить Вас оказать мне одну услугу?
- Отчего же, охотно. Какого рода?
- Вполне, вполне пристойного и достойного, ничем Вас не унижающего. Не угодно ли Вам будет дать мне слово, что не откажете?
- Не люблю подобного рода просьбы, Юкимура-сэнсей. Что б Вы ни говорили, а достойными они бывают слишком редко. Давайте, все же, начистоту? - а старик-то актер не хуже меня - хмыкнул про себя Янъань, чувствуя себя удивительно знакомо - вот, вот оно, родимое, все знакомое - паутина лжи и интриг... Зачем прозвали лисом? Надо было пауком.
"И изгонять бы не стали. Нет в наших легендах нечисти такой - Паук....Просто казнили бы. Все - быстрее и легче"
- Начистоту? Что же, мне тоже думается, что ложь в наших с Вами отношениях неуместна, господин Кэрэн - на лысой голове проросли вдруг белые космы, изо лба выросли рога - весьма и весьма козлиного вида.
- Я - Юкимура из рода они Юкимура, древнейшего на Западе. Ты - можешь не отнекиваться - как бы ты не называл себя, а тяньху, тысячелетний лис. Я узнад тебя по глазам, цвету волос и голосу. Мне хотелось, чтоб ты стал мужем моей дочери и она дала бы мне потомство; но если ты столь сильно против - я не стану настаивать. Но ты должен поклясться своим девятым хвостом, что будешь служить они - иначе тебе не жить, лис, как бы ты ни был могущественен!
- Лис... Sou ka. - тихо произнес Кэрэн. Чертова сплетня трехтысячелетней давности преследовала его даже здесь, в ином мире и времени. Но сказать "я лишь бедный актер, одаренный своим богом" - подписать себе приговор - А ты умен, все-таки, сэнсей. Умней, чем казался мне раньше. Разглядел, значит, лисий хвост? Вот тем-то самым, увиденным, девятым, клянусь тебе: послужу по твоему слову роду они, как смогу и в чем прикажут.Не солгу, не изменю и не предам - иначе пусть отвалится этот хвост и стану я простым человеком. Доволен?
- Доволен. - кивнул врач. - И вот тебе первый приказ: отправляйся в Киото. Найди там человека по имени Сирануи Кё. Он отведет тебя к своему господину.
Будь при нем, покуда не получишь нового указания. Ясно?
- Да, господин - кивнул Лис.
Он улыбался. Он снова был в игре - и игра была ему знакома.
"Клянусь своим хвостом... клянусь своим хвостом!"
Весело...
___________________
* Кэрэн - вот такое вот японозвучащее китайское слово. Означает банально "гость".
@темы: фанфики